Моя первая белая клиентка[ Смерть в Панама-Сити. Моя первая белая клиентка. Змея] - Джордж Кокс

Я ответил тихо и предельно сдержанно:

— Простите, лейтенант, но я все еще представляю клиента. Им является все тот же пастор Борден, выступающий от имени прихода Святых последнего дня.

Трэнт, взъерошенный и настороженный, присел на край стола. Он только что закурил сигарету, и его непотушенная зажигалка неподвижно повисла в воздухе; он напомнил мне статую Свободы в миниатюре.

— Значит, пастор Борден? — спросил он. — Что общего у него с этим делом?

— Совсем немного, лейтенант, — сказал я, демонстрируя ангельское терпение. — Пастор поручил мне расследовать убийство Арнольда Эбинджера и установить правду.

Лейтенант сделался сперва пунцовым, потом красные тона перешли в фиолетовые. Это было весьма впечатляюще, однако вряд ли обрадовало бы его врача!

— Вы хотите обвинить нас в том, что мы не ищем правду? Мы?! — заорал Трэнт, а потом, сделав над собой усилие, замолчал.

Я без особого труда догадался, что не досказанное им звучало примерно так: «Ты, мерзкий черномазый!» Однако я, сохраняя хладнокровие, запротестовал самым вежливым образом:

— Я не понимаю вашу вспышку, лейтенант. Пастор Борден и приход Святых последнего дня попросили меня, чтобы я раскрыл правду. Прежде чем закончить это дело и выслать счет, я должен написать отчет. Именно поэтому я пришел к вам и попросил показать протоколы допросов, чтобы я надлежащим образом мог выполнить свои обязанности. И это все.

И снова я стал свидетелем интересного зрелища. Трэнт распустил галстук, расстегнул пуговицу воротника и начал глубоко дышать. Его виски покрылись крупными каплями пота, а руки сжали край стола так, что побелели пальцы. Когда он начал говорить, у меня создалось впечатление, что я вижу утопающего.

— Я все великолепно понимаю, Бенсон. Однако я гарантирую вам, что эта молодая пара не имеет никаких шансов. Преднамеренное убийство. Они охотились за ним. Это типичные хиппи.

— Они признались? — спросил я голосом невинного младенца.

— Нет, — ответил лейтенант. — Но это лишь вопрос времени. Они уже признались в том, что три дня поджидали Эбинджера. А следовательно… Право, не нужно иметь университетский диплом, чтобы сделать из этого соответствующий вывод.

Казалось, что он постепенно обретает контроль над собой, а жизнь и мир снова начинают ему нравиться. Трэнт отклеился от своего стола, положил руку мне на плечо и вежливо подтолкнул в сторону выхода.

— Поймите меня, Бенсон, — сказал он тоном почти сердечным. — Я понимаю ваши сомнения, и они характеризуют вас с самой лучшей стороны. Вы стараетесь дать клиенту все, за что он заплатил. Я понимаю также сомнения пастера Бордена. Это духовное лицо, представитель церкви. Но в данном случае у вас есть все основания сказать пастору, что он может спать спокойно, уплатив вам с чистой совестью гонорар. Здесь не может быть и речи о судебной ошибке. До свидания, Бенсон! Всегда буду рад встрече с вами.

Я сидел в кабинете Тима Форти, погрузившись в его любимое кресло. В то кресло, куда он обычно усаживал своего противника, если его удавалось сюда заманить. Тип вытащил бутылку наилучшего бурбона десятилетней выдержки.

— В итоге, — констатировал он с усмешкой, — ты позволил лейтенанту Трэнту заморочить тебе голову.

— Угу, — подтвердил я. — Я действительно позволил ему делать из меня дурака. Правда, из управления я вышел со всеми почестями и почти с гонораром в кармане. Однако я не могу понять, почему я довел его до исступления, когда попросил познакомить меня с протоколами допросов. Хочешь, я скажу тебе, что я об этом думаю? Так вот, они все еще находятся в нулевой точке расследования. Сперва они на всех парах ринулись по следам «Черным пантер». Однако заметив, до чего это может довести народ по ту сторону реки, удовлетворились первыми более или менее подходящими обвиняемыми, разумеется, с белой кожей. Речь шла просто о том, чтобы успокоить цветное население.

Тим отхлебнул из своего стакана.

— Ты хочешь сказать, что они отказались от объективного расследования?.. Можешь быть уверен, что все начали давить на О’Мэлли и лейтенанта Трэнта: старый Райан, который умирает от желания быть избранным повторно на ближайших выборах; губернатор, который слышать не хочет об историях такого рода; сенатор, которому все это тоже ни к чему. Не говоря уж о федеральных властях! Скомпрометированным в этом деле оказывается только О’Мэлли, посчитавший, что душить черных очень полезно во время избирательной кампании. И потому Трэнт так разнервничался.

Теория Тима была вполне приемлема и даже до такой степени правдоподобна, что я почувствовал себя не в своей тарелке.

— Все это так, дорогой Тим. Однако я не только хотел бы взглянуть на протоколы допросов. Мне хотелось бы встретиться с этой молодой парой лично.

Адвокат бросил на меня обеспокоенный взгляд.

— Неужели ты считаешь, что они невиновны? Ведь все это совершенно очевидно! Все прозрачно, как родниковая вода. Малютка Дебби пожаловалась своему парню, как круто обошлась с ней фирма, а Майк подался к Эбинджеру, чтобы объясниться с ним. Спор, видимо, развивался не так, как следовало бы. Тогда Майк ударил Эбинджера, а потом они оба бросили тело в бассейн. Все очень просто.

— Страшно просто, — согласился я. — Осталось объяснить несколько мелких деталей.

— Например?

— Почему эта молодая пара, которая, судя по среде, в которой они обитают, не отличается особым интеллектом, решила письменно угрожать Эбинджеру от имени «Черных пантер»? Ведь они намеревались обсудить свои дела с ним лично. Если же, как утверждает Трэнт, покушение было скрупулезно подготовлено (что могло бы объяснить пресловутые письма), то зачем они ждали Эбинджера в субботу и понедельник? И наконец, почему Эбинджер впустил их в сад своей виллы, воспользовавшись для этой цели боковой калиткой, которую отпер собственным ключом? Я проверил и убедился, что эта калитка обычно была заперта, а старый Сэм Бриггс подтвердил в разговоре со мной, что в понедельник Эбинджер отпирал калитку ключом. Вот те вопросы, которые я хотел бы лично задать обвиняемым, дорогой Тим.

— Я отлично тебя понимаю, — сказал Форти, не глядя мне в глаза. — Однако я не могу сообразить, ради чего ты ломаешь голову над этим делом. Трэнт недвусмысленно дал тебе понять, чтобы ты устранился, а приход Святых последнего дня все это уже перестало интересовать. Теперь ты ничего не можешь сделать.

— Ты прав, Тим, и я вполне согласен с тобой. Однако есть некто, кто мог бы мне помочь. Тот, кто мог бы прочесть протоколы допросов, кто мог бы посетить Майка Доулейна и Дебби Саймонс…

— Вот как? — отозвался Тим без особого энтузиазма. — И кто же это?

— Их защитник!

Вот так это и началось. В течение следующих трех дней у меня было слишком много забот, чтобы я мог сосредоточиться на своей повседневной работе. Я даже не обращал внимания на элегантные наряды Луизы, которая поглядывала на меня с растущим беспокойством. Можете мне верить, в те дни мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы Тим Форти согласился взять на себя защиту предполагаемых убийц Арнольда Эбинджера. И лишь потому, что он считал себя моим настоящим другом, Тим в конце концов уступил моим просьбам. Он даже не спросил, кто ему за это заплатит. Но я сам объяснил ему, что если мы доберемся до истины с помощью обвиняемых, Святые последнего дня получат и отчет и счет. Они оплатят его без всяких возражений, тем более что это один из самых богатых приходов в нашем городе.

Майк Доулейн и Дебби Саймонс еще не имели защитника. И этому не приходилось удивляться: у них не было денег. Тиму Форти не создали никаких препятствий, когда он выразил желание принять на себя эту миссию. Власти даже поощрили его к этому, считая, что с цветным защитником не будет особых хлопот и особых осложнений. Они исходили из предположения, что черный в роли адвоката не будет советовать своим клиентам, чтобы те твердили на суде о своей невиновности.

Именно сейчас Тим в первый раз встречался с обвиняемыми. Он должен был увидеть их в камерах, расположенных в подвалах центрального управления, — в этих камерах преступников содержат до вынесения приговора. После осуждения их отсылают в тюрьму штата.

Луиза вошла без стука, доложила, что закончила свою работу, и спросила, нужна ли она еще. Когда я сказал ей, что нет, она вышла из кабинета обиженная, но исполненная достоинства.

Я закуривал Бог знает какую по счету сигарету, когда в бюро наконец вошел Тим. Он плюхнулся в кресло и без слов принял от меня стакан со старым бурбоном.

— Ну и что?.. Ты их видел?

— Естественно, — ответил он. — Ведь за тем я и ходил туда. Я также просмотрел протоколы допросов, которые в сравнении с тем, что рассказала мне эта молодая пара, ровным счетом ничего не значат.